В пустыне чахлой и скупой,
На почве, зноем
раскаленной,
Анчар, как грозный
часовой,
Стоит —
один во всей вселенной.
Природа жаждущих
степей
Его в день гнева
породила,
И зелень мертвую
ветвей
И корни ядом
напоила.
Яд каплет сквозь
его кору,
К полудню
растопясь от зною,
И застывает
ввечеру
Густой прозрачною
смолою.
К нему и птица не
летит,
И тигр нейдет:
лишь вихорь черный
На древо смерти
набежит —
И мчится прочь,
уже тлетворный.
И если туча
оросит,
Блуждая, лист его
дремучий,
С его ветвей, уж
ядовит,
Стекает дождь в
песок горючий.
Но человека человек
Послал к анчару
властным взглядом,
И тот послушно в
путь потек
И к утру
возвратился с ядом.
Принес он
смертную смолу
Да ветвь с
увядшими листами,
И пот по бледному
челу
Струился хладными
ручьями;
Принес
— и ослабел и лег
Под сводом шалаша
на лыки,
И умер бедный раб
у ног
Непобедимого
владыки.
А царь тем ядом
напитал
Свои послушливые
стрелы
И с ними гибель
разослал
К соседям в
чуждые пределы.